Б.М. А где у вас офис?

А.Л. Мой офис находится в промышленной зоне. Мы арендуем базу в промзоне уже около 25 лет. У нас большая территория, чтобы фурам было удобно подъезжать.

Б.М. Сколько вы за аренду платите?

А.Л. Точную сумму не скажу, но много. Хотя кому это интересно?

Б.М. Это самое интересное, мне кажется. Так почему мы здесь в «Фамилии» в 12 часов?

А.Л. Если вы заметили, место это очень комфортное, здесь нет толп офисных работников, которые торопятся успеть пообедать в отведённое время.

Б.М. Ну, конечно! У них тут салат 1800 стоит!

А.Л. Я сам впервые узнал, что тут есть такой салат. Есть еще минимум дюжина салатов по 300-500 рублей. Здесь вкусно и никогда не надо ждать официанта, тихая музыка, недалеко от моей работы и есть нормальная парковка. В нашем районе заведений такого уровня немного.

Б.М. Я знаю, тут «Чор Минор» есть.

А.Л. Ну, «Чор Минор» – это уже история. «Узбекская кухня» очень специфическая, я бы сказал – на любителя. Не будешь же каждый день обедать пловом или шашлыком! Да и 10 лет подряд слушать «Учкудук – три колодца» сил уже нет.

Б.М. А как тебе «Ла Веранда»?

А.Л. Примерно год назад, сразу после открытия, было прям очень хорошо – чисто, вкусно, быстро, плюс огромная парковка. Потом бизнес-центр заполнился арендаторами и ресторан «скатился» до банальных бизнес-ланчей. Сразу народу стало больше и мест стало не хватать. Тогда управляющему пришла в голову «гениальная» идея – на нескольких столах установили вечные таблички «Зарезервировано». Как говорят официанты, «это для начальства».

Б.М. Надо к ним сходить.

А.Л. По поводу здешнего салата за 1800 рублей. Здесь можно вполне пообедать вдвоём на 1000-1200 рублей, проверено уже. Ну и всё познаётся в сравнении.

Б.М. Надо сказать, это недешево.

А.Л. Может, потому что здесь нет бизнес-ланчей? Вот они и выкручиваются, как могут.

Б.М. Я думаю, что они тут расслаблены тем, что находятся далеко от центра. В центре заведений много, и они пытаются привлечь людей бизнес-ланчами. Мы часто с гостями говорим о новостях. Как ты относишься к взрывам в Ростове и Питере? Как думаешь, что это такое?

А.Л. Я очень надеюсь, что они не станут массовым явлением. Хотя, любое действие – это противодействие на предыдущее действие. Если начинается такое, значит где-то политики накосячили.

Б.М. Я хочу обратить внимание, что лет 10 до этого мы спокойно жили, а теперь опять началось.

А.Л. Надеюсь, не началось и это были какие-то разовые акции. Думаю, это реакция на нашу политику, на этот раз на Ближнем Востоке. Вы меня спрашиваете, как к этому относиться? Ну, как нормальные люди к этому относятся? Они испуганы и раздражены. За себя, своих родных и близких. Недавно услышал такую версию, что Сирия – это дорога дешевой нефти из Ирака и Катара в Европу, и как только её расчистят, дешевая нефть хлынет в Европу. Таким образом мы защищаем свои интересы.

М.Л. Страшнее стало жить?

А.Л. Конечно, у меня два маленьких внука. Каждый из них в любой момент может на улице что-то поднять. Да и вообще в любом нашем дворе полно детей, кем же это надо быть, чтобы подбрасывать им взрывающиеся предметы?!

Б.М. Когда Путин пришел к власти, в России происходили примерно такие же события, потом долгое время все было спокойно, и сейчас вот опять. То есть для стабильности и нашего спокойствия ничего не сделано.

А.Л. Возможно. Если думать о том, на что ты не в состоянии повлиять, ты себе головную боль наживешь. Что в этой ситуации мы можем предпринять?

М.Л. Ты боишься не за себя, ты боишься за детей, за внуков. Но ты же не можешь послать охранника в школу. Какие твои действия? Просто расслабиться и ждать, и надеяться, что все наладится? Или ты уже купил билеты?

А.Л. Если я 50 лет прожил здесь, то скорее всего, уже никуда не уеду. Хочу делать это и дальше именно здесь, в окружении детей и внуков.

М.Л. Это ты. А внуки где учатся у тебя?

А.Л. Дети отучились здесь в Краснодаре, и в ВУЗы поступали краснодарские. Сейчас вообще легко взять и куда-то поехать, но мы как-то привязаны к своим родным, друзьям.

Б.М. А почему ты считаешь, что это не хорошо – взять и уехать?

А.Л. Это как минимум не патриотично.

Б.М. Ты патриот?

А.Л. Конечно, но я не любитель шарахаться по митингам. Вообще не люблю массовые мероприятия. Вот несколько моих знакомых успели отметиться на недавних митингах и с удивлением отметили, как был много детворы.

М.Л. А почему куча детворы?

А.Л. Все то же зло – социальные сети. Дети более податливые, на них легче влиять. Как защищается поколение 50-60-летних? Они просто включают телевизор и смотрят все подряд. Те, кому 30-40 лет считают себя независимыми и телевизор не смотрят, но на самом деле на них очень сильно влияют социальные сети.

М.Л. «ЮгКабель»: вы берете оптом провода и продаете здесь в розницу, правильно я понимаю?

А.Л. В двух словах, да.

М.Л. Скажи, какой в этом бизнесе может быть маркетинг?

А.Л. Вообще-то, «ЮгКабель», это не только кабель. У нас около 8000 наименований товара, из них кабель и провод – чуть более тысячи, остальное – сопутствующие товары: электромонтажные изделия, светильники, электрооборудование и пр. Клиентская база насчитывает несколько тысяч предприятий и десятков тысяч человек.

М.Л. Кто в основном покупает эти кабеля? Госкомпании и власть?

А.Л. Ну зачем власти электроматериалы? Примерно половину приобретают предприятия – электромонтажные и строительные организации, госучреждения и небольшие компании, остальное частники – электромонтажники и самые обычные люди.

М.Л. Доля госзакупок у вас какая?

А.Л. Можно сказать – «никакая». Госзакупки, это тендеры, в которых побеждают те, кто предлагает самые низкие цены, да ещё и дают отсрочку на месяц-другой! Из-за этого наши больницы, детские сады и школы делают из самых дешёвых, а значит некачественных материалов.

М.Л. А вообще через тендер много у вас продаж?

А.Л. Можно сказать, что сейчас все продажи, это тендеры. Любой заказчик сначала обязательно отправляет заявки нескольким возможным поставщикам. И хоть не всегда побеждает самый опытный и авторитетный поставщик, это нормально. Проблемы начинаются именно с госзакупками, когда устанавливается какой-то, ничем не объяснимый минимальный уровень цен, но большая сумма контракта притягивает любителей быстрой наживы со всей страны! Так как дешёвая продукция – некачественная и её нужно менять по гарантии, победители таких тендеров, как правило, это фирмы-однодневки.

М.Л. Расскажи нам про ТОП-3 твоих самых толстых клиентов?

А.Л. Это строительные компании. Назвать их не могу, всё-таки это бизнес, к тому же тройка лидеров регулярно обновляется. Сегодня кто-то исправно платит, потом «уходит в неопределённость». За 26 лет работы многое бывало, в том числе с теми, кого считал друзьями. Есть такая фраза, приписываемая одному известному политику, что «дружба, основанная на бизнесе, лучше, чем бизнес, основанный на дружбе», мол создал бизнес с другом – всё, считай, нет у тебя друга!

М.Л. Как заниматься маркетингом в таком закрытом бизнесе, который не решает проблемы через рекламу в соцсетях?

А.Л. Маркетинг, это ведь не только реклама в соцсетях! У нас два очень разных канала продаж – работа с предприятиями и частниками. С предприятиями – взаимодействует отдел по работе с юрлицами, с частниками – розничные магазины. Частнику продать без магазина, набитого образцами продукции, практически невозможно. С юрлицами проще. Энергетики, электрики, снабженцы, уже знают, чего хотят. Им достаточно каталога или информации на сайте. И как помогут соцсети в тендерах?

М.Л. А почему юрлица к вам идут? И в чем тут роль вашего бренда и продвижения? Или вы монополисты?

А.Л. Разумеется, мы далеко не монополисты. Полагаю, сейчас у нас не более 5% рынка (электротехнической продукции производственно-технического назначения) Краснодарского края. В лучшие времена было 12%, в худшие – 4%.

М.Л. Какой у вас бюджет на рекламу?

А.Л. Маркетинговый бюджет примерно 10 миллионов в год.

М.Л. В какие каналы тратите?

А.Л. Во-первых, обеспечение работы отдела маркетинга. Затем это реклама в газетах и журналах: наши рекламные объявления выходят тиражом примерно 1 миллион экземпляров в месяц, в 10-12 изданиях. Конечно, наружная реклама. Далее, реклама на транспорте, в интернете и проведение различных совместных мероприятий с партнёрами-поставщиками для электромонтажников. Есть еще, но это основное.

М.Л. Доля рекламы в интернете растёт?

А.Л. Да, конечно, как и её эффективность.

М.Л. Последние три года у вас в фирме оборот был примерно на одном уровне: от 650 миллионов до 600 миллионов за 2015 год. В 2016 году как вы сработали? С ростом или примерно на одном уровне?

А.Л. Мы показали стабильность, роста не было.

М.Л. Четыре года стабильности? Это значит, что в следующем будет падение.

А.Л. Рынок просел вообще-то очень сильно. За последние четыре года строительный рынок сократился раза в полтора.

М.Л. Ты думаешь, что стагнация у вас в обороте – это внешние факторы. Отдел маркетинга хорошо работает? У вас всего 5%-ная доля на рынке.

А.Л. Фокус в том, что ты можешь увеличить долю рынка, даже не увеличивая продажи. Когда рынок просел на 20%, а ты всего на 10%.

М.Л. Почему вы так мало тратите на рекламу? Всего около миллиона в месяц? Увеличатся ли продажи, если увеличить бюджет в пять раз?

А.Л. Когда компания существует больше четверти века, нет смысла вкладываться в рекламу, наша работа – поддерживать бренд. На отдел, который работает с юрлицами реклама вообще действует опосредованно, а соцсети больше влияют на физлиц.

М.Л. Когда мы с Борисом увидим в вашей отчетности миллиард оборота?

А.Л. Хороший вопрос. Поживите еще немного – увидите.

Б.М. Не факт. Вы уже пять лет стоите на одном месте.

М.Л. Понимаешь, мы боимся за «ЮгКабель», ты нам очень дорог, не каждый гость кормит нас салатом за 1800 рублей. Когда мы увидим миллиард?

А.Л. Да не пять лет на одном уровне, что за глупости. 2016 – это, пожалуй, первый год после 1999-го, когда мы остановились в обороте. Я не могу сказать, что прибыль упала.

М.Л. Как сделать миллиард?

А.Л. Рынок достаточно конкурентный. Где-то в 2006 году я решил провести инвентаризацию наших конкурентов и насчитал примерно полсотни юридических лиц и столько же магазинов. Потом это число стало увеличиваться, сетевики пришли, они стали открывать по несколько филиалов. Кто-то приходит, кто-то уходит, мы на конкурентов никак не можем влиять. Поэтому сказать, что завтра мы увеличим маркетинговый бюджет, и будет вожделенный миллиард, я не могу сказать. Все не так просто.

М.Л. Но ведь есть конкуренты, которые растут быстрее рынка.

А.Л. Если вы хотите услышать мою стратегию, я ее не раскрою. У нас нет плана достичь миллиарда в ближайшее время

М.Л. Борис, тебе не кажется, что они расслабились?

Б.М. Судя по всему да. Александр честный человек, если бы у него было что сказать, он бы сказал. А вы не думали диверсифицироваться? Не вкладываться в кабель, а что-то новое сделать? Купить ту же «Фамилию» и в общепит уйти? Посмотри: сейчас на Красной закрываются все магазины, а на их месте появляются рестораны. Руководство «ЮгКабель» такие мысли не посещали?

А.Л. Конечно, посещали. Мы уже лет 15 что-то делаем в этом направлении. Часть активов выводим в другие бизнесы, не хочу их озвучивать, но, поверьте, они достаточно стабильные. Поэтому может показаться, что мы расслабились.

Б.М. Ну, то есть вы видите рост в других бизнесах?

А.Л. Да, но «ЮгКабель», как первый ребёнок, его никто не оставит. Вы же знаете, что я не единственный владелец компании «ЮгКабель», нас трое.

Б.М. А мы их знаем.

А.Л. Я знаю, что вы знаете.

М.Л. Тот факт, что вас три товарища, не мешает на пути к миллиарду?

А.Л. Понятно, что у всех свои цели, но то, что мы так долго работаем, говорит о том, что общая цель у нас одна.

М.Л. (ирония) Отсутствие желания работать.

Б.М. А другие бизнесы, они общие?

А.Л. Да, на личные не остается времени, и это меня напрягает. Я обязательно что-нибудь придумаю свое.

Б.М. Бизнес существует 26 лет, директором по маркетингу ты работаешь 15 лет. При том, что ты учредитель. А что ты делал до этого?

А.Л. В 90-х я и сам занимался продажами, был начальником отдела сбыта, затем стал заместителем директора. В «нулевых» занялся тем, что мне больше по душе – маркетингом.

Б.М. А вы сразу втроем бизнес делали или ты потом вошел?

А.Л. У нас были разные предприятия с разными долями. И вот в 2000 году мы определили доли в «ЮгКабель».

М.Л. Тебя не гложет, что ты один пашешь, как Папа Карло, а остальные соучредители не работают? При этом ты не генеральный директор.

А.Л. Пожалуй, со стороны это и правда выглядит странно, но я сам выбрал вариант «работать». Все организационные вопросы разруливает исполнительный директор и команда наёмных менеджеров.

М.Л. Тебе не кажется, что тут конфликт интересов? Ведь на самом деле ты босс. Почему ты боишься быть генеральным директором, раз твои соучредители сложили лапки?

А.Л. Возможно, по законам жанра, я должен был стать главным и радоваться. Но я давно знаю этот бизнес изнутри и понимаю, что есть вопросы, которые мне не хотелось бы решать. Сейчас я занимаюсь тем, что мне нравится. Наверное, со стороны я могу показаться человеком неамбициозным. Ну, пускай.

М.Л. Хорошо, это твое хобби, оно мешает все-таки компании или нет?

А.Л. Видимо, нет.

М.Л. А дает ли плюсы? Может, имеет смысл нанять нового директора по маркетингу?

А.Л. Наверное, можно. Незаменимых людей не бывает.

Б.М. Мы просто хотим миллиард.

А.Л. А-а, то есть вы думаете, что проблема во мне?

Б.М. Просто или ты должен сформулировать дорогу к миллиарду, или нанять свежую кровь, которая будет пахать. Тебе просто комфортно так жить, тебе миллиард не нужен.

А.Л. Нет-нет, нужен!

Б.М. Тогда, может, так и поступить? Это же не значит, что проблема в тебе, просто это естественный ход жизни. Приходят новые люди, у которых другие метрики в голове, новая энергия.

М.Л. Ты же сам себе не поставишь KPI. Кто тебе скажет, что ты не прав?

А.Л. Да, это, конечно, проблема. Я не хочу сказать, что от директора по маркетингу ничего не зависит, но и ошибка директора по маркетингу не идёт ни в какое сравнение с ошибкой генерального или даже исполнительного директора.

Б.М. Я с тобой не соглашусь, очень многое зависит.

А.Л. Вы же понимаете, что главный показатель в бизнесе – это не оборот, а прибыль. Можно «сделать миллиард» и… «остаться без штанов»!

М.Л. Хорошо, мы видим, что с прибылью у вас все нормально, она растет каждый год. 2015 год вы закрыли с прибылью 25 миллионов, и я уверен, что 2016 год вы закрыли с еще большей прибылью. Мы видим, что прибыли, вполне возможно, вам достаточно, но роста нет. А ты видишь себя за пределами «ЮгКабеля»?

А.Л. Конечно, только я не понимаю где, если бы понимал, я бы уже был там.

Б.М. А почему так происходит? Ты просто бежишь и не можешь остановиться? И тянешь этот «ЮгКабель»? Может, все-таки общепит?

А.Л. В любом бизнесе есть видимая часть и невидимая. Вот ресторан, в котором мы сидим: мы видим чистые скатерти, вкусные блюда, приятную музыку. Но есть и другая сторона, которая порой может сильно напрягать или досаждать. Если мы видим ресторан, который долго и успешно работает, значит, как минимум, есть люди, которым нравится это делать. Если я буду судить только по внешней картинке, то тоже пойду и открою. Но когда узнаю про все подводные камни, то скажу: да гори оно все синем пламенем! Я говорю о том, что те бизнесы, на которые я бы обратил внимание, если бы не «ЮгКабель», меня не возбуждают настолько, чтобы ими увлечься. И я все-таки боюсь, что с моим уходом, компания «ЮгКабель» много потеряет.

М.Л. На прошлой неделе мы разговаривали с Олесей Ереминой из «КопиКот», у них такая дилемма, что они побоялись строить собственный бизнес, стали наемниками, и вот уже пять лет занимаются этим маркетингом. Мы предложили Олесе такую мысль, что она уже поросла мхом и не хочет развиваться. Вот ты не порос ли мхом? Ты уже в бетон врос, и сдвинуть тебя дальше не так-то просто.

А.Л. Дальше куда? В другой бизнес?

М.Л. За пределы «ЮгКабеля» это будет кровавый переход. Ты рассматривал вариант продать долю? Если придет к тебе партнер и скажет, что хочет упаковать «ЮгКабель» и продать его федеральному сетевику, скажет, что пришло время выходить из бизнеса? Потому что мы видели такие парадигмы в том же «Бодрисаре». Какой твой ответ будет?

А.Л. Когда я первый предложил это своим партнерам лет десять назад, они сказали мне: «Ты что? Нет, нет и еще раз нет! Курица несет золотые яйца, а ты предлагаешь ее продать». Вообще наш бизнес настроен так, что нельзя просто взять и на сторону продать свою часть.

М.Л. А желание продать у тебя осталось?

А.Л. Я об этом не задумывался. Мои компаньоны, которые отошли от дел несколько лет назад, они же ничем путным так и не занялись. Поэтому я понимаю, что уход из основного бизнеса не является предпосылкой к тому, чтобы начать что-то новое.

М.Л. Резюме. Плана, как сделать миллиард, у нас нет. Плана, как выйти на IPO, продаться федеральному сетевику, который душит вас, тоже нет. Другие учредители забили на проект, отдыхают. Есть опасения, что ты уйдешь и снизится постоянный доход. И не факт, что новый проект будет прибыльный. А года идут, уже стукнуло 50, внуки. И что делать?

А.Л. Печальная картина.

М.Л. Еще и бизнес такой мерзкий – кабеля. Сложно получить эмоции от этого бизнеса, ты получаешь только деньги. Люди не кайфуют от кабелей, не постят купленную розетку в «Фейсбук». Это очень полезный бизнес, но он не для души. А чего хочет душа?

А.Л. Я понимаю, что продавать электротехническую продукцию производственно-технического назначения – это, конечно, не мечта.

М.Л. Приходят к тебе внуки и спрашивают: дед, ты чем занимаешься? – Продаю кабеля. – Дед, ну ты отстой.

Б.М. Подожди, может есть другой ответ. У него же есть еще розетки красивые.

А.Л. Что-то в ваших словах есть, но это взгляд со стороны. Люди же живут не только работой. Почему-то мне сейчас вспомнился анекдот про старого еврея. Приходит он домой такой измученный, ботинки снимает, фу-у-ух! А его спрашивают: дедушка, у тебя же ботинки маленькие, не мог на размер больше купить? Он отвечает: представьте, у меня нелюбимая работа, старая жена, больная печень, друзья-козлы, соседи-идиоты. Одна радость в жизни – прийти домой и снять ботинки. Так и у меня, да, бизнес не очень эмоциональный. Но, может, мне нравится прийти домой и снять ботинки. И внукам важнее, кто я и что я после работы. К тому же, когда есть деньги на то, чтобы жить, как хочется.

Б.М. Бизнес достаточно крупный, и тут есть, чем гордиться. И надо смело об этом говорить.

М.Л. Резюмируем. Я хочу, чтобы ты уволился, надеюсь, наши читатели меня поддержат в этом. Я еще слышал про твой проект – «Винный клуб».

А.Л. Это хобби. Где-то лет 5-7 назад я открыл для себя вино. В нашей стране как-то принято среди мужиков пить водку, вино считается женским напитком. Культура потребления вина у нас была не развита совсем. А это огромный пласт мировой культуры, которая сейчас к нам приходит. Виноделие сейчас очень сильно развивается, появилось огромное количество виноделен. Лет 5-7 назад купить вино за 300-500 рублей считалось тратой денег, 150 рублей – нормальная была цена для вина. А сейчас даже крымские и наши вина в рознице можно купить за 1,5-3 тысячи. Когда на полках вино из Старого света стоит за 500 рублей, а наше в два раза дороже, народ уже думает: «что за фигня?» Но если оно продается по таким ценам, значит его покупают по таким ценам. То есть качество винных напитков выросло многократно. Теперь по поводу «Винного клуба». Где-то шесть лет назад «Деловая газета. Юг» организовала «Винный бизнес клуб», на днях было 55-ое заседание, каждый раз оно сопровождается культурной программой. В этот раз были вина «Усадьбы Сикорских».

М.Л. Для чего нужны эти заседания? Что вы там обсуждаете?

А.Л. Все проходит в формате дегустации. Вино же нераздельно связано с едой, каждому вину соответствует какая-то закуска. Подбор этих гастропар – достаточно увлекательное занятие. Можно взять вкусную еду, неправильно подобрать вино или его температуру и испортить впечатление обо всем. Также от формы бокала многое зависит.

М.Л. В этот «Винный клуб» может попасть любой человек с улицы?

А.Л. В принципе, да.

М.Л. Это твой проект?

А.Л. Нет, я там постоянный участник.

М.Л. Сколько стоит типичная встреча?

А.Л. Я оплачиваю один раз в год тысяч 25-30,

Б.М. Почему ты сам такое не сделаешь? Чувствуется же, что ты можешь говорить о вине бесконечно.

М.Л. А когда ты говоришь про кабеля, у тебя глаза тухнут. Я удивлен, что ты не открыл какое-то место, где можно дегустировать вино.

Б.М. Зачем ты платишь деньги Дмитрию Волкову, Свете Кияшко, которые организуют «Винный клуб»? Забери у них этот бизнес.

М.Л. Борис, я думаю, он в голове уже прокручивал подобные идеи. И раз ты не взялся, значит, видел минусы. Какие?

А.Л. Один мой знакомый по имени Игорь, делает вино. Живет в городе в многоквартирном доме, а в подвале делает вино.

М.Л. Так почему ты сам не хочешь заниматься чем-то подобным?

А.Л. Потому что одно дело прийти в ресторан, попросить винную карту и сказать: «Подайте мне вот это!» А другое дело – организовать от начала и до конца этот процесс. Кстати, Игорь сам виноград не выращивает, он его покупает в Анапе, сюда везет на легковой машине, то есть масштабы производства совсем не промышленные. Понимаете, часть процесса мне нравится, а часть – нет. Я бы не хотел заниматься выращиванием винограда или переработкой, ходить между этими чанами с сырьем. У нас под Анапой сейчас есть плантации винограда, где много виноградарей имеют по несколько гектаров. Это меня не очень увлекает, хотя это легче всего реализовать. Второе. Чтобы быть виноделом, нужны определенные способности. Нормальный человек не отличит, например, «Совиньон» от «Шардоне», они и по вкусу, и по цвету похожи. А виноделы различают сотни оттенков. И третий, самый интересный момент. Слышали про винный бар «Бруквин» в Анапе? В этом баре только отечественные вина, сотрудники кафе работают над сочетаниями с едой. Вот эта часть была бы мне ближе – открыть ресторан с вином.

Б.М. Я прям слышу, что тебе надо отдохнуть месяца три. Желательно уехать из страны. Ты случайно не видел ролик «Он вам не Димон»? Так вот Димон сделал то же самое – он там купил виноградники и теперь продает вино.

А.Л. Я был в 15 странах Европы, в том числе и в винных турах. И я хочу сказать, что нигде бы я не хотел жить.

М.Л. Вернемся к вопросу, почему ты не хочешь открыть такое питейное заведение?

А.Л. Наверное, когда-то открою.

М.Л. Один или с партнерами?

А.Л. Я думаю, что не с этими партнерами. Им это не интересно, они вообще не пьют.

М.Л. А почему не сам? Чтобы ты был единственным хозяином, чтоб вся ответственность лежала на тебе. Мы с Борисом придем к тебе, поставим ноль клубков или три клубка.

А.Л. А вы много вообще знаете хозяев заведений? Я считаю, что не нужно открывать заведение «для себя», чтобы стол был все время зарезервирован. Это должен быть нормальный бизнес. Если ты делаешь игрушку для себя, то ничего хорошего из этого не выйдет.

М.Л. Посредством нашего интервью ты можешь обратиться к клиентам «ЮгКабеля» и будущего винного заведения. Что бы ты хотел им сказать?

А.Л. Вы меня сейчас подвели к тому, что я, как Ельцин, должен сказать: «Я устал, я ухожу». Нет. Я не устал, и я не ухожу.

Б.М. Александр, как тебе еда?

А.Л. Еда мне здесь нравится. Я ставлю три клубка.

Б.М. А что ты заказывал?

А.Л. Спагетти с морепродуктами и какой-то лимонад. Все отлично, мне здесь нравится. И цены здесь умеренные.

Б.М. Ты этот ресторан давно знаешь и часто сюда ходишь, да?

А.Л. Давно знаю, но хожу не часто.

Б.М. А почему не каждый день?

А.Л. Если я сюда буду ходить каждый день, мне надоест, и он перестанет быть любимым.

Б.М. Я видел у тебя карту постоянного гостя. Она дает какую-то скидку?

А.Л. Да, процентов десять.

Б.М. Три клубка – это такая завышенная оценка. Кстати, за Александром мы видим строящиеся здания, а сзади ездят трамвайчики. Миш, ну как тебе еда?

М.Л. Хорошо, я даже не знаю, к чему придраться. Удивительно. Я заказал рыбу дорадо, все супер, я ее ел и не боялся, там не было костей, все было вкусно. Чай тоже нормальный. Честно мужских два клубка. Я с удовольствием сюда еще раз приеду.

Б.М. Ну, друзья, я не разделяю вашу оценку. Мне кажется, это ресторан для лохов. Ты посмотри, как можно продавать салат за 1800 рублей? Я что-то еще видел с подобными ценами. Суп за 1000 рублей. Это как? Я напомню, этот ресторан находится на Уральской, мы сидим, здесь никого больше нет. Более того, я как зашел, сразу почувствовал запах или прокуренного, или старого заведения. Потом официант попросил не снимать его. Мне стало обидно, я почувствовал себя униженным. Как может официант быть таким недружелюбным? Меня это покоробило. Теперь на счет еды. Я, воспользовавшись кошельком Александра, заказал самый дорогой салат просто из интереса, что же может стоить 1800 рублей. Это обычные морепродукты, которые красиво облили бензином там, не знаю, и поджарили. На самом деле это обычная еда, которая не вызвала восторга. Какая маржа у этого блюда? Космическая. Еще я заказал суп из спаржи, в котором, как мне кажется, 80% – какой-то сливочный наполнитель. Я ожидал, что это будет свежая здоровая еда, а на самом деле наелся масла.

М.Л. Суп невкусный был?

Б.М. Невкусный. Поэтому по еде тоже разочарование. Ноль клубков. Я сюда сам не приду, пойду лучше в «Чор Минор», тут рядом.