Б.М.: Вы владельцы? Как вы вообще решили его делать?

Е.К. Я владелец, у меня ИП.

И.Н. У нас еще есть некоммерческая организация Falcogroup, которая занимается грантами, международными проектами, написанием программ, организацией прибытия сюда иностранцев, конференциями и семинарами.

М.Л. Вы муж и жена?

Е.К. Нет.

М.Л. Прибыль делите пополам?

И.Н. Да.

М.Л. Кто же главный в бизнесе?

Е.К. Мы поровну разделяем ответственность и отношения, потому что 24 часа вместе. Наверное, у нас не было ни одного несогласованного принятия решения.

М.Л. Игорь, а ты не боишься, что она убежит и откроет что-то свое? Ведь юридически это ее бизнес.

Е.К. Я пыталась убежать, это нереально.

И.Н. Тяжело сталкиваться с российскими базами отдыха, периодически приходится бить хозяев баз, так что тут нужны кулаки.

Е.К. В этом бизнесе очень жесткая завязка мужчины и женщины. Мне нужен мужчина как опора, как административный движок для лагеря, а ему нужна женщина для того, чтобы общаться с мамочками по телефону. Мы даже когда видео для лагеря снимали, то одна мама сказала: «ну вот эта еще ничего, а тот лысый с бородой – странный чувак».

М.Л. Это ваш основной бизнес?

Е.К. Да. Он занимает 93% всего нашего времени.

М.Л. Я так и не понял, чем вы занимаетесь. Давайте еще раз для тех, кто в железном вагончике.

Е.К. Структура нашего лагеря такая же, как в тех лагерях, куда мы ездили, когда были маленькими. Единственное различие в том, что тогда это была государственная тема, а сейчас мы перевели ее в ИП. На летний период мы арендуем базу детского оздоровительного комплекса и завозим туда детей. База обязательно должна иметь аккредитацию, должна иметь разрешение принимать детей. Начинали мы со ста детишек, в этом году будет 370 на одной смене и порядка 1000 человек за лето. База находится в Новомихайловском – Детский оздоровительный комплекс «Дон». Мы туда приходим и выкупаем путевки у администрации.

М.Л. Все?

Е.К. Почти. База рассчитана на 600 человек, мы выкупили 400 путевок. На следующий год планируем арендовать полностью. Схема такая: мы закупаем путевки, потом накидываем цену за свои программы. Стоимость путевки – это примерно половина нашего бюджета.

М.Л. На какой возраст рассчитан лагерь?

Е.К. 7-17 лет.

М.Л. У меня двое детей, почему я должен отправить их в ваш лагерь?

Е.К. Он вообще лучший на планете. Он необыкновенный. Во-первых, мы даем гарантию безопасности.

М.Л. 100% гарантию безопасности никто не может дать.

Е.К. Ну 99,9%. Конечно бывают зубы, выбитые об лестницу, и ножки подвернутые. Но мы к этому серьезно относимся, мы с Игорем там живем, мы не те директора, которые сидят где-то там в административном корпусе. Я знаю всех родителей, всех детей, у кого какие проблемы, кто с кем дружит-не дружит. Плюс лагерь международный, он единственный в России, где 2/3 вожатых – иностранцы. В прошлом году было 18 стран, и в этом мы сделаем не меньше.

М.Л. А какой процент иностранных детей?

Е.К. Детки в основном русские.

М.Л. Основное назначение лагеря – это отдых? Дети там не занимаются?

Е.К. Занимаются. У нас лагерь инновационный, мы используем всякие тренды: дети снимают фильмы, управляют квадрокоптерами. Квадроциклы, лезертаки, более 30-ти мастер-классов.

М.Л. А что, есть спрос на такие лагеря со стороны родителей?

Е.К. Да. Первый год мы назывались «Английский лагерь» и делали акцент на язык. Но родители постоянно спрашивали, не мучаем ли мы детей английским, мол летом надо отдыхать. Детям нужно что-то более интересное и интенсивное, чтобы мозг отдохнул, потому что сейчас у детей репетиторы с утра до вечера. Ну и плюс детки избалованные, цена лагеря такая, что мы стремимся быть самыми модными в вопросах развлечений.

М.Л. Почему родители отправляют детей в лагерь? Понятное дело – в период застоя не было возможности всем вместе выехать на море, надо было работать, поэтому детей отправляли в лагеря. Сейчас-то почему отправляют?

Е.К. Разные запросы. Хотят социализации ребенка, потому что целый год он ходит с утра до вечера к репетиторам и сидит перед компьютером. Родители жалуются на то, что ребенок на улицу вообще не выходит. Вторая тема – практика разговорного английского языка.

И.Н. Тяжело дома иметь и квадроциклы, и сегвей и саб-серфинг.

М.Л. Можно сказать, что спрос превышает предложение?

Е.К. Мы растем вместе со спросом. Конечно, это тот бизнес, который зависит от кризиса, от денег и благосостояния родителей. Не дай бог, что-то случится в лагере, сразу репутация упадет.

М.Л. Вы не боитесь повторения истории в лагере на Валдае?

И.Н. Это был экстрим-лагерь, у нас все-таки образовательный.

Е.К. Надо голову иметь. Игорь всегда сам с детьми на море выходит. Мы проверяем каждого, как бы хорошо у нас не были обучены вожатые. У нас конкурс среди вожатых – 10 человек на место.

М.Л. Все равно в любой момент может форс-мажор случиться.

Е.К. Конечно. Я худею на 10 килограмм за 1,5 месяца.

М.Л. И что, у вас не было форс-мажоров? Не терялись дети? Не уходили из лагеря?

Е.К. Не терялись и не уходили. Четыре года назад по всему побережью прокатилась кишечная инфекция, у нас заболело очень много детей. Приезжала комиссия из Москвы, но к тому времени мы всех вылечили. Только один или два уехали домой и попали в больницу.

М.Л. Слишком идеальная картина получается: лагерь на лазурном берегу моря, где спрос превышает предложение, дети, которые целый год сидят дома, а тут раскрываются, начинают говорить на английском языке. Все риски вы страхуете. Где ваши скелеты в палатках?

И.Н. Цена. Нам бы хотелось быть более социальными, чтобы каждый ребенок получал такое удовольствие. Сейчас путевка стоит 64 тысячи за 21 день. На 400 детей приходится порядка 150 человек персонала.

М.Л. Каждый сезон у вас прибыльный?

Е.К. Да. Первые три года мы вкладывали, только после этого прибыль пошла.

М.Л. Свои деньги вкладывали?

И.Н. И свои, и с прибыли. Прибыль приходит – мы квадроциклы покупаем.

Б.М. Откуда свои деньги?

И.Н. Сбережения.

Б.М. Откуда в Наркодиспансере сбережения?

И.Н. Я работал на нескольких работах: Наркодиспансер, «Скорая помощь» и Зиповская больница.

Б.М. И это может приносить деньги?

И.Н. Понемножку, да. Я не говорю о миллионах, но несколько сотен было.

Е.К. Если у тебя уже есть опыт работы с детьми, то на старте нужны только деньги на рекламу. Шесть лет назад мы начали с зимнего лагеря, чтобы заработать деньги на летний. Наверное, тысяч 300 мы вложили в рекламу – расклеили афиши по Краснодару. И у нас тогда еще появился спонсор – чудесный дядечка, пришел покупать путевку для своей девочки и просто дал нам 100 тысяч. Но у него было одно условие: он давал 100 тысяч и хотел, чтобы мы взяли 5 детей (путевка на тот момент стоила 20 тысяч), которые не могут себе позволить изучение английского языка.

М.Л. А сейчас как вы рекламируетесь? Прошло 6 лет.

Е.К. У меня в «Фейсбуке» 4000 друзей, у Игоря 5000. В соцсетях рекламируемся, в интернете, сейчас сайт начали переделывать.

М.Л. Офлайн сейчас влияет как-то на рекламу?

Е.К. В Краснодаре да. Афиши, брендированные троллейбусы, автобусы, маршрутки. Мы все это делаем. На Краснодар почему-то больше всего афиши действуют.

М.Л. А как вы понимаете, что афиши действуют?

Е.К. Мы вешаем их и ждем звонков, считаем их. Когда обращаются люди, также спрашиваем, откуда узнали о лагере. Работаем с компаниями, которые владеют различными площадками по городу, такими, как «Чистый город» и пр. Сейчас хотим попробовать работать по бартеру с владельцами экранов. Хочу сказать, что радио не работает, вообще ни одного звонка не было. Телевидение в прошлом году пробовали – тоже нет. Мы пробовали рекламные вставки в новостях на «Кубань 24». На «Первый канал» пока не пробовали, но в прошлом году и необходимости в этом не было. У нас путевки начали еще в сентябре покупать, и мы расслабились в плане рекламы, не стали сильно вкладываться. А так реклама забирает миллиона полтора каждый раз. У нас хорошо работает сарафанное радио, когда мамы начинают рассказывать о том, где был ребенок.

М.Л. А повторные продажи есть у вас?

Е.К. Да, в этом году, наверное, самая высокая возвращаемость, уже вернулось 87% детишек с прошлого года. В прошлом году мы придумали выдавать детям паспорта MOST Camp, они выглядят как настоящие паспорта с печатями, где ставится виза отряда.

М.Л. Кто вообще продумывает идеологию и все элементы?

Е.К. Мы сидим вдвоем и придумываем. У нас есть креативная группа, режиссеры, аниматоры, ведущие.

М.Л. Ну, то есть, можно сказать, что в какой-то момент у вас старые смены будут полностью выкупать путевки?

Е.К. Мы же растем, помимо старых приходят новые. В прошлом году было 200 человек, в этом мы ждем их и еще 200 новых. У нас есть скидки для тех, кто уже приходит с паспортом. Мы детишек своих любим очень, если день рождения у ребенка из Краснодара, то вожатые обязательно приедут к нему в школу с шариками, подарят кружку, майку. Получается такая клубность.

Б.М. Хочется узнать подробнее про международный аспект.

Е.К. Для международных организаций наш лагерь – это проект НКО Falcogroup. В течение года мы еще с детьми летаем в другие страны. Одна из самых сильных поездок была в Данию, куда, кстати, Борис, ездила твоя дочь Саша. Там была очень насыщенная программа, нас водили в самые неформальные школы.

М.Л. А какая тут роль НКО? Это ваша крыша?

Е.К. ИП или ООО не может представлять Россию.

М.Л. А зачем вам представительство за рубежом? Чтобы тренеров приглашать?

Е.К. Не только. Дело в том, что только НКО может зарегистрироваться в Совете Европы, в Европейской комиссии, может получить аккредитацию.

Б.М. А в этом направлении какие деньги? Никаких? Для каких тогда целей вы это используете?

Е.К. Во-первых, это интересно, это рост, связи, которые обеспечат потом возможность повезти детей отсюда в другие страны. За рубежом лагерям деньги дает Европейская комиссия.

Б.М. То есть владельцы лагерей живут в ожидании гранта, да?

М.Л. По вашему мнению, это правильно, когда государство спонсирует лагеря?

Е.К. На самом деле, государство нам немножко помогает тем, что выдает родителям компенсацию после нашего лагеря. Родители могут вернуть 10 тысяч, и это уже хорошо. Это очень радует родителей, особенно тех, у кого двое детей.

М.Л. Все равно одно дело собирать деньги с рынка, рисковать, тратиться на рекламу, а другое – выиграть грант и его обслуживать.

И.Н. У нас был опыт работы с «Фондом Горчакова». Российские и зарубежные фонды работают по-разному. Российские предполагают, что ты в любом случае должен что-то зарабатывать или добавлять сверху. Зарубежные покрывают тебя полностью. Подавая заявку в «Фонд Горчакова», мы написали смету на 3 миллиона, они нам пообещали полтора, потом сказали, что дадут 600, а в итоге дали 300. Но с условием, что проведем по документам грант на 3 миллиона. Зарубежные лагеря, конечно, расслабленные. Вот мы работаем с австрийской организацией «Вольфганг», они всегда удивляются тому, что нам приходится платить налоги несмотря на то, что мы некоммерческая организация. Они не платят налоги, они даже банковский счет не оплачивают.

М.Л. А вас это не коробит?

И.Н. Да нет, это же действительность.

М.Л. Я понимаю, что это действительность. Но, по-вашему, она правильная или это ненормальная ситуация? У нас действительность такая, что Димон владеет угодьями, и никто не реагирует на это.

Е.К. Мы реагируем, только тихо.

И.Н. В России есть много НКО: РПЦ, например. Не знаю, насколько ей помогает государство, но она отлично зарабатывает. У нас много пригосударственных НКО, которые делают политику на пятерочку: молодежные движения различные.

Б.М. А какие молодежные движения сейчас имеют силу?

И.Н. Студенческие строительные отряды, «Крымский мост», например. Сейчас в Сочи в конце года будет проходить Международный фестиваль студентов, Национальный совет при президенте, который собирает все правительственные гранты. Как-то раз я был в Грозном на их семинаре, проходил он в комплексе «Грозный Сити», в пятизвездочном отеле, там суммы такие! Так что государство свои НКО поддерживает очень хорошо.

Б.М. Если бы вы мне не рассказали про эти НКО, я бы про них и не слышал.

М.Л. А я услышал, что дети едут на стройку в «Крымнаш», а вы пожили за счет НКО в пятизвездочном отеле. А дети что получили?

И.Н. Ну это же патриотизм, мотивация, они строят страну, отдают частичку своей энергии для поднятия имиджа страны.

Б.М. Слушай, ну я вот наблюдаю за детьми. И у них диссонанс: патриотическая эта история, о которой ты говоришь и те ролики, что они видят в интернете. Моему сыну 12 лет, и он прекрасно знает ролик про Димона. Какой же здесь может быть патриотизм?

И.Н. Но есть и «Бессмертный полк».

Б.М. А что в нем?

И.Н. Или три года с момента присоединения Крыма. А это все НКО! Это гранты.

Б.М. Вы знаете историю с георгиевской ленточкой? Она примерно такая же, как у «Бессмертного полка». Ее придумали потому, что прикольно. Потом партия «Единая Россия» взяла эту идею на вооружение и стала использовать память народа для пропаганды. С «Бессмертным полком» такая же история. Придумал его парень из Тольятти, идею подхватили, и мне кажется, тоже сойдет на нет. Получилась партийная история, за которую «Единая Россия» ставит галочку. В чем здесь патриотизм?

И.Н. Но получают они деньги, как правило, через НКО. Те же «Ночные волки» – это же НКО.

Б.М. Слушай, но они же тоже в посмешище превратились.

И.Н. У нас есть разные срезы молодежи. На кого-то, возможно, родители влияют и показывают фильмы про Димона. Но есть и те, кто учится в университетах, ролики не смотрели, достаточно зашоренные и предпочитают «Первый канал». Я скажу, что таких много, до 80-90%.

Б.М. Так, подожди! И ты хочешь на этом зарабатывать деньги?

И.Н. Когда лет пять назад мы начали работать с международной темой, мы приняли для себя, что внутренней политикой заниматься не будем. Мы не создаем молодежные проекты с прицелом на политику. Мы не подаем гранты, мы не зарабатываем на этом.

Б.М. Почему? Там же большие деньги.

И.Н. Наверное, не хватает мозгов для внутренней политики. В целях безопасности мы этим не занимаемся.

М.Л. Но если бы было предложение от юных единоросовцев сделать летний лагерь на море…

Е.К. Нет. Они сами себе делают. Мы не будем делать лагерь для единоросовцев. И в Крыму не будем делать лагерь. Вот принципиально. У нас 18 стран, нам эти проблемы не нужны.

М.Л. Кстати, у вас в лагере поднимаются политические вопросы между детьми? Как вы реагируете?

Е.К. На самом деле была тема, когда два года назад к нам приезжали дети с Украины. Дети обзывались, но мы их подзывали, общались и рассказывали, как это глупо – вешать ярлыки.

И.Н. Самый красноречивый момент случился этим летом, когда мы делали лагерь в Австрии, были дети из 7 стран, молодежь из Украины и России на одной площадке.

Е.К. Украинцы были настроены агрессивно. Когда у нас был национальный вечер, россияне танцевали в веночках, а дети из Украины встали и спели гимн. Но в итоге все очень сдружились и говорили на русском языке. Единый язык – это путь наименьшего сопротивления, им гораздо легче сойтись, чем с португальцами или египтянами. Дети из Украины привезли какой-то фильм националистического характера, но не стали показывать, настолько изменилось их мнение. А в последний день русские и украинские дети рыдали и обнимались потому что понимали, что навряд ли когда-то еще увидятся. Они говорили, что понимают тяжелую ситуацию между двумя странами и обещали никогда друг друга не забывать.

Б.М. Большая на вас ответственность, потому что время сейчас такое, что мы сами не понимаем, как что должно быть. Нам нужно не только ограничивать агрессивность детей, но еще и подсказывать им, и направлять. А сейчас в связи с Крымом вам не сложнее стало на международной арене?

Е.К. Вообще сложно. Все говорят, что мы агрессоры.

И.Н. Американцы перестали ездить к нам в лагерь в качестве вожатых, потому что на карте Крым и Краснодарский край совсем рядом. С другой стороны, для многих Украина и Россия – одно и то же. Филиппинцы, например, вообще не видят разницы.

Б.М. На бизнесе как-то отражается?

Е.К. Ну, НКО – не бизнес, так что не сильно. Единственное, плохо, что нет носителей языка из Америки. Хотя и с нашей стороны была агрессия. Три года назад, когда все только начиналось с Крымом, у нас по городу висели афиши «Вожатые из Америки и Англии». Звонит женщина и говорит: «У вас правда вожатые американцы? Ах вы ж гады! Что же вы врагов сюда привели? Я на вас нажалуюсь! Чему же они детей научат? Я вам устрою!» Она действительно написала в отдел соцзащиты детей, и к нам в лагерь приехала комиссия.

М.Л. Что сказала комиссия?

Е.К. Проверили договора с американцами. Больше они не приезжали. У нас по документам все четко, как и должно быть.

Б.М. Развиваете ли вы направление детского волонтерства? И это вообще бизнес?

Е.К. Это не бизнес, но мы этим занимаемся. Сейчас одну девочку отправили в Чехию, и еще мальчик у нас в Дании.

Б.М. Зачем вы этим занимаетесь?

Е.К. Запрос такой от молодежи приходит. Мы обязаны этим заниматься, мы имеем для этого аккредитацию. Есть такие понятия, как sending и hosting. Когда вожатые к нам в лагерь приезжают, мы занимаемся «хостингом», но поскольку мы взяли на себя такую ответственность, мы должны и отправлять российскую молодежь, если она хочет куда-то поехать. Это направление финансируется Европейской комиссией, вплоть до медицинской страховки, билетов, проживания, карманных денег. А мы просто помогаем, рассказываем, сопровождаем, пишем на каждого ребенка целые проекты и рассылаем по партнерским организациям.

Б.М. Но вы это не рекламируете, правильно?

Е.К. Сейчас дали рекламу в Кубанский государственный институт культуры, вчера у нас было собрание, на которое пришло 100 человек, и мы рассказали о возможности уехать как после обучения, так и во время каникул.

И.Н. Это больше стимуляция для вожатых, потому что у них есть возможность с группами бесплатно съездить за рубеж. В прошлом году наши вожатые побывали в Италии, Австрии, Германии, Македонии. Всего получилось 15 человек.

Б.М. А с вожатыми вы как работаете? Откуда они берутся?

Е.К. Отбираем студентов, у нас договоры с несколькими ВУЗами.

Б.М. Сам ВУЗ отбирает?

Е.К. Ты же знаешь Настю? Теперь она отвечает за подбор вожатых, Настя идет в деканат, договаривается, нам только отзванивается, согласовывает время встречи со студентами. В последний раз 100 человек пришло.

Б.М. Какая сейчас у нее зарплата?

Е.К. 15 тысяч, плюс всякие бонусы-проценты от проведенных мероприятий. А у вожатых также зарплата 15 тысяч за 21 день.

Б.М. Я хочу пошутить. Получается, вы такой посредник для русских детей, которые хотят эмигрировать?

И.Н. Нет-нет. Мы всячески стараемся сделать наоборот, весь мир привезти сюда.

Б.М. А понятно, то есть вы иностранцам показываете русскую культуру.

Е.К. У нас каждый год разная тематика лагерей, поскольку возвращаемость большая, приходится быть креативными, чтобы у детей каждый год было что-то новенькое. Два года назад была тематика «Вокруг света за 21 день», день Китая, на следующий день – другая страна.

Б.М. Классно. А кто ваши конкуренты?

Е.К. По международной теме их нет. В некоторые лагеря государство дает родителям путевки бесплатно. Но это хорошая, добрая конкуренция.

И.Н. Сейчас наши главные конкуренты – это крымские лагеря.

Е.К. Они молодцы, у них очень хорошие условия, но по программе они не могут конкурировать с нами. Мы только в этом году хотим выскочить из этого пятидневного меню, установленного Роспотребнадзором.

М.Л. А у вас вообще есть претензии к базе, на которой вы располагаетесь?

Е.К. Нет, мы с ними нашли общий язык. В этом году мы им заявили, что будем ставить шведский стол. Они говорят: ну покупайте. Вот и покупаем сами. Цена путевки тоже повысится из-за шведского стола. Хорошо, мы на это согласились. Если нам надо что-то оборудовать, то оборудуем все за свой счет.

М.Л. А есть у вас мысли выкупить базу?

И.Н. Нет.

Е.К. Это около 250 миллионов, не знаю, когда у нас будут такие деньги.

Б.М. Игорь, а почему ты так категоричен?

И.Н. Это разные уровни. Роспотребнадзор, пожарка, прокуратура… Ты должен все время с ними кушать, принимать их. Ты так забудешь о детях просто.

М.Л. А если текущий подрядчик перестанет вас устраивать: либо у него качество сильно упадет, либо он решит с вами попрощаться? Альтернативы есть?

Е.К. Мы меняем лагеря. Это второй наш лагерь за шесть лет.

И.Н. Альтернатив пока нет.

М.Л. А где «Академия лидерства» делает?

И.Н. У них не очень хорошие условия: деревянные домики, туалет на улице. Наверное, нас заграница чуть-чуть испортила, особенно Турция. Мы делали и там лагеря в пятизвездочных отелях, причем намного дешевле.

Е.К. Я, как женщина, болею за то, что творится в комнатах у детей. Сейчас у нас в каждой комнате новые душевые и туалеты, сплит-системы, металлопластиковые окна. Все-таки стараемся уровень держать.

Б.М. Какую скидку вы готовы дать тем людям, кто прочитает это интервью?

Е.К. 10% на этот сезон.

М.Л. А если придет 1000 человек?

Е.К. Пусть приходят, но там уже в порядке живой очереди: 400 человек набираем, больше не можем.

Б.М. Мы находимся в «Борщберри». Лена, что ты заказывала?

Е.К. Борщ с вишней и морс. Еще водичка у меня была с лимончиком.

Б.М. Как тебе обед?

Е.К. Я удовлетворена. Борщ вкусный. Обещали кислинку от вишни, я ее почувствовала.

Б.М. Часто ты здесь бываешь?

Е.К. Второй раз.

Б.М. А вообще часто по ресторанам ходишь?

Е.К. Я не хожу по ресторанам.

Е.К. Наверное, потому что дорого.

Б.М. Согласен, цены высокие. Игорь, что ты ел?

И.Н. Также борщ с вишней.

Б.М. Умеют продавать, все заказали борщ с вишней.

И.Н. Да, первый раз в жизни. Еще ел гренки с чесноком, они мне очень нравятся, но это блюдо сложно испортить. Я бы поставил полтора клубка.

М.Л. Так нельзя, ноль, один, два или три.

И.Н. Тогда один клубок. Во-первых, музыка играет зарубежная, я ждал, что в «Борщберри» будет что-то славянское. Я рассматривал это заведение, как место, куда можно приглашать иностранцев. Но здесь заметен микс с западной культурой.

Б.М. Спасибо. Миша?

Б.М. Тем не менее, какую бы ты оценку поставила?

Е.К. Два клубка.

Б.М. А почему не три?

М.Л. Кстати, вы знаете, что сменился собственник этого заведения? Когда я был тут в прошлый раз, еще во времена прежнего хозяина, поставил один клубок. Сейчас заказал салат из трех видов грибов, он был не соленый и не перченый. Я подумал, что это фишка такая, ел-ел, где-то треть съел, подумал, что что-то не так, подсолил. Стало лучше. В этот момент ко мне подошел официант и стал перчить мой салат. В ходе диалога с ним мы поняли, что да, надо было посолить. На второе я взял мидии, ну, в принципе, нормально. Поэтому даже не знаю. Ну, ладно, сделаю аванс, потому что новый собственник, и я надеюсь, они сохранят все лучшее и улучшат ресторан. Поэтому один клубок.

Б.М. Миша, у тебя новая прическа. Кто тебя подстригал?

М.Л. Мы с Борисом на той неделе обедали с владельцем Chop-Chop, и я решил посмотреть, что там за парикмахерская. Вывод такой: хорошая советская парикмахерская. Мне не предложили ни обувь почистить, ни кофе попить, музыка там какая-то безумная была. Там даже, не к столу будет сказано, муравьи ползали.

Б.М. Миша, остановись, нас перестанут кормить!

М.Л. Но на удивление, к мастеру вообще никаких замечаний. Три клубка мастеру. А заведению ноль.

Б.М. Сейчас «Борщберри» входит в одну сетку с ресторанами «Станъ» и «Диканька». Этот ресторан теперь стал на них похож. Один к одному. В меню борщи по 500 рублей, несколько навязчивое, показное обслуживание. Этот ресторан в обслуживании похож и на «Диканьку», и на «Станъ». Тоже поставлю один клубок, не берет за душу ничем. Сюда я больше не приду, потому что меня испугали цены. Есть более достойные борщи в Краснодаре.