К.Т. Не то, чтобы я нужен. Мне там нужно быть. Мне и категория нужна, и Краснодарский край нужно на велоконференции представлять, чтобы повышать свою компетенцию как общественного деятеля и урбаниста. А это можно сделать только через такие мероприятия, сколько книжек не читай, но пока лично не поприсутствуешь, все равно оно не работает.

М.Л. То есть все-таки ты себя видишь общественным деятелем?

К.Т. Да, я не бизнесмен. Возможно, что-то пробовал в своей жизни, вишню продавать, когда мне шесть лет было, на рынке.

М.Л. То есть все-таки ты общественник? Ты сознательно себя так позиционируешь? Ведь в прошлом ты сисадмин. Или ты хочешь быть общественным деятелем?

К.Т. Вообще-то я чиновник, у меня есть чиновничий ранг, я государственный советник третьего ранга. Такую запись мне сделали в трудовой книжке. Я просто работал в администрации сисадмином, и так случайно сложилось, что я оказался на стыке между социумом и властью. Сначала по велосипедным вопросам, потом плавно перетек в урбанизм, в транспортное планирование, общественный транспорт и так далее. Сейчас я состою в «Городских решениях» (https://vk.com/urban_krd), тоже пытаюсь там работать и что-то делать.

М.Л. Как кто?

К.Т. Как общественный деятель. У нас сформировалось такое общество экспертов-неэкспертов, скажем так, людей увлекающихся. На безрыбье и рак – рыба, а у нас так получилось, что реальных независимых экспертов в России нет, поэтому создалась такая прослойка… Это хипстерский урбанизм, как его называют те же специалисты.

М.Л. Хорошо, я понял, ты себя позиционируешь, как общественный деятель. Расскажи нам, обычным жителям Краснодара, какая нам польза от твоей деятельности? Какие наши проблемы ты решаешь?

К.Т. Я решаю проблемы, грубо говоря, удобного города. Наши люди, к сожалению, очень привыкли к говну. Во всех отношениях. Они привыкли жить в неудобном городе, в старом доме с двором-парковкой, зажмурившись, в ужасе выбегать из квартиры, добегать до машины, падать в нее, становиться в пробку. Они не видят города, они не знают, что можно жить по-другому, что можно жить в удобном городе, и наша задача, как урбанистов, как общественных деятелей, им это показать. С одной стороны, им показать, а с другой, мотивировать власть рулить в эту сторону. Мы не можем кого-то что-то заставить сделать. Бывают редкие победы, но это так, эпизодами.

Б.М. Константин, извини, ты так сформулировал, что на первое место поставил тот факт, что наши люди привыкли жить в жопе. А не будет ли правильным власть поставить на первое место? Я думаю, что долгое время коммунисты уничтожали нормальный способ проживания. То есть все беды идут от власти.

К.Т. Во власти сидят те же самые люди, они не прилетели к нам с Марса. Это те же самые люди, и я, как бывший работник администрации, отлично это знаю. Как только я устроился туда на должность, грубо говоря, компьютерной уборщицы (я вместе со слесарем в соседнем помещении обитал, у меня ранг никакущий), сразу поменялось ко мне отношение всех моих знакомых. Моментально. Вот вчера я был простым человеком, сегодня я чиновник.

М.Л. А как оно поменялось?

К.Т. Все сразу такие: а-а, взятки, сейчас жить хорошо начнешь! Никого не волнует, что я получаю совершенно обычную зарплату и делаю совершенно обычную работу.

М.Л. Но уважать тебя больше стали?

К.Т. Как говорится, боится – значит, уважает. Скорее в эту сторону уважение появилось. С опаской, с мерзотинкой.

Б.М. То есть ты хочешь сказать, что к чиновникам плохо относятся?

К.Т. Конечно. Их толкают к тому, чтобы плохо к ним относиться. Сложился замечательный симбиоз. Опять же, я сейчас занимаюсь общественной деятельностью со своей велогруппой, это довольно неблагодарное занятие. От сознательных людей за свои мероприятия я получаю несколько «спасибо», а основная масса критикует. «Заезд прошел не так, бесились люди, выезжали на встречку, творили еще какие-то вещи». Это значит, что? Организаторы говно!

М.Л. Но это всегда так. Люди обращают внимание на минусы. Даже мы сейчас в кафе сели и обратили внимание на неудачные декорации – джинсы, в которых вилки из жопы торчат. А то, что здесь тепло и уютно, мы воспринимаем как должное.

К.Т. Это ментальность. У нас не умеют хвалить. У нас не любят быть благодарными. Вот и с чиновниками такая позиция, никто их не хвалит.

Б.М. А ты думаешь, почему не хвалят?

К.Т. Это не к чиновникам относится, а в целом к нашей культуре. Это слишком глубокий вопрос. Возможно, это метастазы Советского Союза и плакатов «Культурно торговать – почетный труд», о важности сервиса и так далее, хотя они резко противоречили действительности. Все знают, как хамили в магазинах под вот этим самым плакатом о почетном труде и важности сервиса.

Б.М. Сейчас ведь тоже ничего не изменилось?

К.Т. Ничего не изменилось, мы продолжаем жить в Советском Союзе, у нас такая же Компартия у власти, такая же бюрократия, такое же двуязычие на официальном уровне. Мы говорим одно, подразумеваем другое, и это нормально. Приходится ориентироваться, и это очень сильно ломает меня на тех же совещаниях, когда я только что в коридоре говорил одно, но переступив порог, я должен говорить другое тому же самому человеку.

М.Л. А как вообще власть воспринимает общественные движения и тебя в частности? Ведь за твоими плечами нет какой-то общественной организации? Может она просто играется с тобой для галочки?

К.Т. Конечно, это основная функция. Им надо показывать работу с народом, гораздо проще показывать работу с человеком, который, не скажу, что прикормленный, потому что меня никто не кормит, к сожалению…

М.Л. Но тебя можно позвать на встречу, а можно не позвать. И от того, принимает ли власть тебя, зависит твой статус как общественника.

К.Т. Конечно, например, по вопросам велопарада или другой велосипедной тусовки идут сразу ко мне, потому что знают, что я в этом вопросе компетентен, я могу это провести, я знаю уже все правила игры с обеих сторон, и мне не надо лишний раз ничего объяснять.

М.Л. Проблему общественных движений мы поняли. Теперь свяжи эти два понятия: ты и велосипед. Как это получилось?

К.Т. Стихийно, как и все в моей жизни. Я купил велосипед потому, что был планктоном, мне надо было как-то двигаться. Это стандартная история.

М.Л. До женитьбы или после?

К.Т. Задолго до. Женился я в 2014 году, велосипед купил в 2012-ом. Начал выходить на тусовку, ездил в Краснодар, хотя сам тогда жил в Усть-Лабинске. Ездил в Краснодар на машине, доставал велосипед, катался. Тогда только начинали появляться эти «марши Навального». У нас первыми эти движения организовывали «яблочники» с намеком на то, чтобы в последствии использовать это в политических целях. Потому что велопарад – это большой красивый массовый формат. Они же сформировали группу, которая сначала называлась «Велопарад Краснодар». В эту группу вошел я, из-за неугомонности характера начал участвовать в организации следующих парадов, что-то объяснять кому-то, помогать готовить маршрут. В один прекрасный момент я просто сцепился с этими чуваками, которые хотели проекту политической судьбы. Я считал, что такой формат не будет длится долго, всех разгонят. Как в воду глядел, через месяц вышел закон о митингах, в сентябрьскую Велоночь за нами просто гонялось шесть патрульных машин, аж целого подполковника по нашу душу привезли, который пытался это все разогнать. В общем, был большой срач, не знаю, как это получилось, они сами развели его, сами обиделись, сами ушли.

Б.М. Я правильно понял – некоторая политическая сила, «яблочники», организовали движение, они преследовали политические цели, пришел ты, и они сами отошли? А ты подхватил то, что они сделали?

К.Т. Сами отошли. Они не были организаторами, скорее вдохновителями. Один из них добавил меня в администраторы группы «Вконтакте» (https://vk.com/velokrasnodar), я начал писать там, и дальше все пошло-пошло.

Б.М. Они в какой-то момент отошли? А ты подхватил это движение?

К.Т. Да, я не собирался это движение развивать, я просто продолжил работу, потому что в один прекрасный момент пропали все остальные. Был такой момент, когда мы назначили мероприятие, приехали люди, известен маршрут, и никого. Люди стоят, топчутся, смотрят по сторонам, чего-то ждут. Мне пришлось стать лидером.

Б.М. Это и было начало твоей общественной деятельности?

К.Т. Начало было в 2013 году, когда произошел первый ретро-заезд Ильи Фейгенова. И он тогда вытащил Евланова поговорить с народом. У них был кейтеринг возле администрации, и они обходили администраторов всех велогрупп вообще с предложением выйти поговорить с мэром. По этому зову пришел один я, на меня кивнули, Евланов сказал: «приходите на совещание». Я пришел на совещание опять практически один. «Будем делать велодорожки, велопарковки, создадим комиссию», да, хорошо. Все, вот я в комиссии. Осень 2013 – зима 2014 года, вот мы исследуем, ничего не получается, у нас вот такой пухлый документ…

Б.М. После того, как ты подхватил работу в группе, у тебя получилась встреча с мэром города, и в итоге ты увидел себя как общественный деятель?

К.Т. Я не собирался быть общественным деятелем, так получилось.

Б.М. И ты в этом увидел свой интерес, призвание и так далее?

К.Т. Да не было никакого интереса, просто это надо было кому-то делать.

Б.М. Да, но сейчас ты приходишь на встречу и называешь себя общественным деятелем. Видимо, тебя устраивает положение такое?

К.Т. Я дойду до этого. У нас получился большой документ, велодорожки делать не получается, получается делать велопарковки. Все эти серебристые дуги, которые стоят по городу – это мое творчество. Получилось пропихнуть свой проект, навязать точки, где это все должно стоять.

Б.М. А что значит, твое творчество? Что ты разрабатывал?

К.Т. Макет, дизайн, ставил на карте места расположения парковок. Ну, понятное дело, много самодеятельности было.

Б.М. Ты сам это делал или с кем-то?

К.Т. Сам. Потом это дело сдал людям из администрации, они уже устроили конкурс.

Б.М. А как ты рассчитывал? Это же надо быть урбанистом, чтобы правильно определить места расположения парковок?

К.Т. Мне пришлось стать к тому времени урбанистом, промониторить опыт, какой есть у нас, за границей, понять принцип расположения парковок. Ну, все-таки к тому времени я уже два года на велосипеде ездил.

Б.М. А какая логика установки велопарковок?

К.Т. Места социального притяжения, где могут и должны быть люди на велосипеде. Больше всего угадали с «Галереей», а больше всего не угадали с Театральной площадью. На Красной рядом с сувенирной лавкой прям ряд этих парковок стоит. Была такая мысль у представителей администрации – вот люди приедут на велосипеде, поставят их туда и пойду смотреть концерт. Угу, конечно, расстанется велосипедист с велосипедом!

Б.М. А что еще включает работа общественного деятеля кроме велопарковок?

К.Т. Ну, велопарковки – это так, скорее реверанс в сторону велосипедного движения, основная работа велась над велодорожками. В комиссию входили я, представитель управления организации дорожного движения, представители подрядчиков, ГАИшники. Я прихожу, говорю: «Во!» Например, улица Российская. Дело было осенью, и часть дороги представляла собой просто грязную полоску, по которой, было видно, никто не ездит. Полтора метра, бери не хочу. Они говорят: нельзя, федеральная трасса. Ладно, Ставропольская! Тоже нельзя, есть стандарт ширины проезжей части, там итак из нее выжали максимум. Пришлось изучать СНИПы, ГОСТы, самому разбираться, почему нельзя. Но мы сделали шаг в эту сторону, даже два раза за подписью Евланова отправили в Минтранс просьбу о сокращении минимальной ширины проезжей части, чтобы нам позволили уплотнить ту же Красную и установить велодорожку, как положено, вдоль правого края.

М.Л. И что, получилось?

К.Т. Нет, не получилось.

М.Л. Отказ пришел от Минтранса?

К.Т. Они просто проигнорировали. Может и приняли к сведению, может что-то ответили администрации, мне же не докладывают. Но на данный момент, подытоживая работу, а работа шла три года по разным направлениям, могу сказать, что в текущих условиях сделать велодорожки не получится. Потому что они все упираются в дорожные стандарты, а менять стандарты и вообще делать что-то новое – это не в стиле нашей власти. Есть один город, на который мы все смотрим – это Альметьевск, где молодой амбициозный мэр при поддержке «Роснефти» осилил нанять чуваков из Голландии под руководством Микаэля Андерссона. Это один из главных евангелистов велосипедизации в мире. Они приехали и как-то за счет зеленых зон и газонов сделали им расширенную сеть велодорожек. Мы сейчас с придыханием смотрим на то, что у них получится на протяжении нескольких лет.

Б.М. А сам ты был в каких-то странах?

К.Т. Ну я за рубежом был давно, еще в 90-х. Венгрия, Чехия, Словакия, ближний Запад в общем.

Б.М. То есть вживую ты не видел, как у них это устроено?

К.Т. Вживую нет, но видео, документации, книг я тонну уже перелопатил.

Б.М. Просто в Германии или в Амстердаме все настолько развито, вплоть до установки светофоров для велосипедистов.

К.Т. Германия славится тем, что они мастера по делегированию ответственности. Они сделали то, чего у нас никогда под страхом смерти не будет. Они с себя ответственность за дорогу переложили на автомобилистов. И автомобилисты в Германии в ужасе от велосипедистов, они знают, что велосипедист может выпрыгнуть откуда-то в любой момент, и поэтому у них там довольно мало аварий. Например, в Германии можно увидеть велодорожку с движением против потока по улице с односторонним движением. И у них это нормально.

Б.М. Там, по-моему, еще по закону велосипедист всегда прав.

К.Т. Ну такой закон вряд ли где-то есть, но там совершенно другой градус гражданской ответственности.

М.Л. А с участниками группы, велосипедистами ты какую работу ведешь? Проводишь какие-то конференции и велозаезды?

К.Т. У нас до недавнего времени главным локомотивом была ежемесячная Велоночь, когда собиралось 150-400 человек на Театральной площади и ехали коллективом 28-30 км по городу. В 8 часов вечера старт, примерно к полуночи – финиш. Без согласований, без сопровождения, просто велосипедисты собрались и едут. Нам сначала пытались запретить, потом Евланов разрешил, и с его благоволения мы вот так катались.

М.Л. Сейчас это по-прежнему происходит каждый месяц?

К.Т. Сейчас не происходит. Последняя костюмированная Велоночь была в декабре, когда участники нарядились дедами Морозами. Сейчас мы думаем, что делать дальше с этим форматом, потому что формат устал. Людей приезжает не так много, они продолжают жаловаться и ныть, но по-прежнему ничего не делают в плане дисциплины.

М.Л. Костя, я хочу тебя спросить. С людьми все понятно, чем дальше, тем больше они будут требовать. Три года в комиссии ты протрубил, воткнул металлические дуги в некоторых местах. С велодорожками проект зашел в тупик. В чем еще твоя роль сейчас и в будущем, как велообщественника?

К.Т. Велопарковки можно вообще в расчет не брать, это такая мелочь. Мой успех в том, что за почти пять лет, что я этим занимаюсь, я, как велосипедист, вижу разницу в менталитете автомобилистов. В их поведении и отношении к велосипедистам. Вижу, сколько прибавилось велосипедистов и насколько лучше они начали себя вести на дороге и сколько из них перешло с тротуаров на проезжую часть. Ну и главный показатель – сколько девушек и женщин ездит на велосипеде.

М.Л. Вы находитесь на самообеспечении? Никто вас не финансирует?

К.Т. Никто не финансирует, единственное, спонсоры находятся на наши спортивные мероприятия – это спортивные магазины, которые дают призы. И только. В этом году мы впервые пойдем просить финансовой помощи от больших спонсоров, мы планируем устроить большие велопарады на несколько тысяч человек.

М.Л. Когда-то вы начинали, как часть «Яблока». Не было мысли прийти к политическому сотрудничеству с той же «Единой Россией», ЛДПР?

К.Т. А какое с ними сотрудничество, что они могут сделать? Денег они не дают, требований у них вот столько! Я, наоборот, больше времени потратил, чтобы отбиться от сотрудничества с политическими силами, чем прийти к ним.

М.Л. Но почему? Ты же решаешь проблему урбанизации, проблему хорошего города?

К.Т. Их не волнует такая постановка вопроса, их волнует пиар, выборы, агитация. Не больше.

Б.М. А твоя цель какая?

К.Т. Сейчас в данный момент у меня происходит переоценка всего. Я понимаю, что у меня получилась самостоятельная структура, которая жизнеспособна, которая возродится даже если эта группа умрет. Я все равно сделаю заново и сделаю лучше.

К.Т. У нас открылось спортивное направление. Это не филиал «ВелоКраснодара», просто приехал человек из Москвы, который занимается тренерской деятельностью в области велоспорта, организует спортивные мероприятия, гонки. И мы ему помогаем с людьми, с организацией. Он же мой велосипедный тренер. Это то, чем мы планируем не то, чтобы зарабатывать, но идти в сторону бизнеса. Потому что общественную деятельность монетизировать очень сложно.

Б.М. Это уже интересно. То есть ты все-таки думаешь про бизнес?

К.Т. Этот человек, который к нам приехал, Сергей Попов, сказал мне простую вещь: либо это приносит деньги, либо ты перестаешь этим заниматься рано или поздно.

М.Л. Да, это так. Но ты понимаешь, что нас, как обывателей, не интересует коммерческая составляющая твоего проекта. Нас интересует нечто большее. Главная твоя задача – улучшение города и нашей жизни. А ты говоришь, что «я поигрался в эту игру, вижу, что ничего не получается, и сейчас свою активную деятельность замыкаю на вопросе получения дохода».

К.Т. Я не поигрался. Объективно у нас сейчас пауза. Мы ждем изменения в законодательстве, у нас уже все заряжено, где только можно, все письма написаны, все рекомендации сделаны, все ключевые конференции проведены. Мы ждем реакции Минтранса, изменения СНИПов, этим занимаются федеральные велосипедные группы: Let's Bike It , Велосипедизация Санкт-Петербурга. Взрослые разбираются. Тот же руководитель Let's Bike It Владимир Кумов сейчас советник замминистра Транспорта.

М.Л. Ладно, давай вернемся к согласованию СНИПов большими парнями.

К.Т. Да, та же Москва сейчас играется с разными форматами. То они на Арбате построят велодорожку, то еще какую-нибудь улочку переформатируют. У нас вся политика строится на повторении Москвы с лагом в два года. Стабильно. Поэтому сейчас у нас есть два года, чтобы позаниматься собой, чтобы привести группу в более презентабельный вид, привлечь спонсоров, заказать дизайнеров, развесить социальную рекламу. Мы пробовали несколько раз делать конкурсы и приглашать дизайнеров, но никто в итоге ничего не делает. Тут надо только за деньги. Наша задача сейчас подготовиться и подготовить общественное мнение к тому моменту, когда мы сможем сделать реальные велодорожки. Если ко мне завтра придет Первышов (Евгений Первышов, новый мэр Краснодара – прим.) и скажет, что готов делать дорожки по всему городу, такая буча начнется! Месяца полтора назад я был на заседании в ЗСК, там была петиция автомобилистов каких-то о том, что надо бороться с пробками. Петиция из серии: давайте жить хорошо. И была уникальная ситуация, когда сижу я, сидят представители дорожников края и сидят вот эти активисты. И мы вместе с депутатами их уговариваем, что городу нужен общественный транспорт, выделенные полосы. А те нам предлагают еще парковок настроить.

М.Л. Ты видел ответ от представителя краевого департамента по транспорту, что единственный способ – это просто ограничить въезд в город. Причем ограничить так: четный номер машины останавливается, нечетный – едет.

К.Т. Просто эта система легко реализуемая и легко контролируемая, но она не лучшая. Это просто путь наименьшего сопротивления. Гораздо проще ограничить движение, чем пытаться его оптимизировать.

М.Л. Я увидел такую вещь: власти это или особо не нужно, либо они не могут это сделать по разным причинам. Вы тоже остановились, власть не толкаете. Сложно поверить, что мы не строим новые дорожки в городе. То есть сейчас приостановлена коммуникация власти и общественности, пока Москва не разродится? А если она не разродится никогда?

К.Т. Мы не сделаем до тех пор, пока кто-то из федералов не шевельнется. Нет политической воли для этого ни у кого.

Б.М. Костя, а тебе не кажется, что ты занимаешься никчемным, никому не нужным вопросом?

К.Т. Фирменный вопрос.

Б.М. Я уверен, что никакой Гусак (Алексей Гусак – депутат), который, как мне кажется, популист, никакая сила не изменит такую отдельно взятую мелочь нашей жизни, как велосипедные дорожки. Мне кажется, нужны изменения в отношении власти к городу. Ты сейчас тратишь свою жизнь на пробивание стен, хотя в принципе ты уже понимаешь, что нужно зарабатывать деньги, у тебя есть семья и вроде как есть вариант опереться на какое-то сообщество, и уходить в бизнес. Но ты продолжаешь этим всем заниматься. Мне со стороны кажется, что ты сейчас себя ищешь в том, как все-таки зарабатывать деньги. Ты пока не понимаешь, как это сделать, но опираешься на ту движуху, что существует вокруг вело. Мне так со стороны кажется. А все это прикрываешь общественным движением, потому что сам ты в глубине души понимаешь, что никакой общественной жизни в России в принципе нет.

К.Т. По большому счету, да. Общественной жизни нет, и ее не симулируешь. Мне нравится моя группа, я из нее сделал фактически велосипедные СМИ, велосипедный бложик, который я веду. Людям нравится, они лайкают, общаются. В моей группе «Вконтакте» сейчас 7000 подписчиков.

Б.М. Это хорошая аудитория, можно бизнес уже строить на такой аудитории. Если придумать, как. А ты думал, как использовать такое влияние, чтобы его монетизировать?

К.Т. А вот чтобы монетизировать такую группу, скажем честно, не очень обеспеченных людей, нужно им создать среду сначала.

Б.М. Подожди, как они не обеспеченные? Велосипеды ж дорогие. Сто тысяч стоят.

К.Т. Для людей, у которых велосипеды сто тысяч стоят, у нас есть спортивное направление Сергея Попова – Южный Центр Триатлона FortRun.

Б.М. А ты с ним сейчас как-то коммуницируешь?

К.Т. Да. Я, во-первых, у него занимаюсь, во-вторых, я ему помогаю всем, чем могу, потому что в моих интересах развитие велосипедной тусовки в городе.

Б.М. Но Попов на велосипедах зарабатывает?

К.Т. Зарабатывает. Он по природе управленец-бизнесмен.

Б.М. И тебе импонирует вот эта его бизнес активность?

К.Т. Мне нравится вообще его активность, он много идей мне подарил.

М.Л. Давай попробуем набросать: на чем ты можешь заработать? У тебя 7000 подписчиков, ты проводишь ивенты, на чем ты заработаешь 10 миллионов через два года?

К.Т. Я не заработаю 10 миллионов за два года. Там либо продавать велосипеды/запчасти/сервис, а сервис сейчас не очень хорошо идет…

Б.М. Ну и нормально, если он не очень хорошо идет, то нужно его улучшать и делать. Не какие-то сраные парковки никому не нужные, а вот это направление брать и монетизировать. Нет? Ты можешь реплику вставить про сраные парковки, если ты не согласен.

К.Т. Сраные парковки нужны, чтобы больше людей пересаживалось на велосипеды. В 2012 году у меня было 1000 человек в группе, сейчас 7000. Только за 2016 год у меня прибавилось 1500-1700 человек.

Б.М. Ты пошел глубоко, ты все рассчитал и решил начинать развивать свой бизнес с того, что стал общаться с властью.

К.Т. Да не развиваю я свой бизнес. Почему про бизнес все время? Я вообще не собирался ничего делать.

Б.М. Слушай, мы тут реально про бизнес. И я был бы счастлив, если бы через два года ты зарабатывал 10 миллионов.

К.Т. Если хотите про бизнес, то вот вам про бизнес.

М.Л. А ты не хочешь зарабатывать деньги?

К.Т. Хочу, но не вижу пока, как. Мне либо нужны инвестиции…

М.Л. Это уже другой вопрос. Ты хочешь зарабатывать 10 миллионов в этой деятельности или не хочешь?

К.Т. Прям сейчас нет.

М.Л. Ты врешь.

К.Т. Я говорю – прям сейчас. В перспективе на пять лет да.

Б.М. Ты ставишь себе цель в перспективе зарабатывать деньги, используя ту активность и тот багаж опыта, что есть?

К.Т. Да.

М.Л. Давай те деньги, что ты заработаешь через 10 лет, ты просто потратишь на строительство велодорожек.

К.Т. Как минимум я буду много возвращать в велосипедное сообщество.

Б.М. Это нормально, когда бизнес занимается урбанизацией, а не вот эта гребаная власть.

М.Л. Вот есть у тебя группа с аудиторией 7000, через год-два там будет 30 тысяч благодаря тому, что ты будешь проводить ивенты. Давай подумаем, как нам заработать? Мы понимаем, для чего нам нужны деньги. Как это сделать?

К.Т. Спортивное направление уже работает, уже зарабатывает.

Б.М. Скажи, а ты конкурент Фейгенову? У него же тоже есть велозаезд?

К.Т. Он его делает для души, он собирает, конечно, спонсорские деньги, но если не получается собрать, то он не расстраивается.

М.Л. Экономика есть у ивентов, да?

К.Т. Конечно.

М.Л. Супер. Это первое. Второе направление?

К.Т. Основное, чем зарабатывает велосипедное сообщество по стране – это спонсорство. Когда приходят велопарады (а в этом году мы планируем три велопарада с перекрытием улиц. Вот как в Москве по Садовой ездят, мы хотим так же), тогда приходят уже федеральные спонсоры, и они могут принести какие-то более-менее ощутимые денежки. Та же Москва на средний велопарад собирает 1,5-2 миллиона рублей.

М.Л. Еще какая альтернатива может быть?

К.Т. Для этого просто нужен стартовый капитал, которого у меня нету, и я пока не понимаю, где его брать.

Б.М. Подожди, например, продажа велосипедов. Ты же можешь, не покупая, сделать канал продажи.

К.Т. Пробовал, не работает. Я сопровождал франшизу велосипедную, которая приходила в Краснодар. Но они сделали ошибку, накупили много дешевых велосипедов и в итоге прогорели с этим. Я сопровождал магазин «100% спорта», который делал, наоборот, ставку на премиум-сегмент. Они закрылись в прошлом году. Если у меня появится велосипедный магазин, я уже знаю, что с ним делать. Опыт, как это делать, у меня есть.

М.Л. Почему ты не откроешь?

К.Т. Сейчас не время для велосипедного магазина. У нас идет активная фаза кризиса, и я вижу по тем велосипедным магазинам, что сейчас существуют, что они не очень летят. Кто-то переходит на гироскутеры, самокаты, обеспечение школоты и так далее, велосипеды продаются самые дешевые по минимальной марже. Сервисы воют, что даже в летний сезон нет клиентуры, все пытаются делать за свой счет. Проблема в том, что велосипеды заказывают из интернета. У нас сейчас активизировались в группе люди, которые собирают заказы со специализированных зарубежных интернет-магазинов и привозят сюда. А там такие цены, с которыми я никак не смогу конкурировать.

М.Л. Почему ты не можешь этим заняться? Ведь к тебе доверие, как к эксперту.

К.Т. А при чем тут доверие? Есть рекомендованная розничная цена, ниже которой ты не можешь упасть. Кроме импортеров типа «Триал-Спорта», «Спортмастера» и так далее, которые сам себе дилер. А у людей денег небогато, поэтому они просто возьмут, где дешевле. Вот у нас есть замечательный красно-белый магазин, он работает по такой схеме: у них самый паршивый сервис в городе, постоянное хамство, постоянные проблемы, косяки и так далее.

Б.М. Слушай, а Алиэкспресс – тоже конкуренты?

К.Т. Конечно, там много берут.

Б.М. Значит, ивенты – да, товары – нет. А что еще?

К.Т. Товар будет, если я разовью велосипедный рынок до того, что появится место для еще одной ниши, либо мы сформируем лакшери-нишу через спортивные мероприятия.

Б.М. А ты не думал про аренду велосипедов?

К.Т. Тут низкая стоимость входа и, как следствие – низкая маржа. Арендные велосипеды убиваются быстро, чинить их дорого.

Б.М. Но есть большие бизнесы, когда приходишь, берешь в автомате велосипед, оставляешь в другом месте.

К.Т. Три раза пытались заходить в Краснодар с этой темой, каждый раз поднимали меня по тревоге. Но это большие деньги, миллионы и миллионы. Сейчас моя деятельность – это не про деньги, это больше про мой социальный капитал.

М.Л. Мне кажется, что зря ты поставил на паузу коммуникации с политическими партиями.

К.Т. Я не видел ни одного дельного предложения ни от кого.

Б.М. Какие партии ты имеешь ввиду?

М.Л. «Единая Россия», ЛДПР.

Б.М. «Единой России» не нужен пиар. Сотрудничая со всеми остальными, он попадает в противодействие.

М.Л. Почему «Единой России» не нужен пиар?

Б.М. У них телевизор!

М.Л. Да, но у него молодое поколение, с которым нужно работать более активно. Велосипед – это форма актива.

К.Т. Мне-то что это даст?

М.Л. Тебе бюджет даст, спонсорство.

К.Т. Зато я влезу в политоту, где меня сожрут моментально мнительные велосипедисты, как только я попытаюсь что-то политическое сделать. Зачем оно мне надо?

М.Л. Подожди, если «Единая Россия» станет спонсором Велоночи или Велодня, даст миллион рублей, но поставит условие, что у каждого будет логотип?

К.Т. Как я людей туда заставлю приехать? Нет, это не сработает, такое тыщу раз уже было.

М.Л. То есть миллион от «Единой России» ты не возьмешь?

К.Т. От коммерческого спонсора возьму, от политического – нет. В прошлом году в августе у нас был велопарад, который совместили для удобства с Днем российского флага. Мы просили людей приезжать в бело-сине-красной одежде. Они приехали, радостно размалевались в триколор и ехали. Это здоровый патриотизм, это любовь к родине без лозунгов в чью-либо сторону. Если попросить махать флажками «Единой России», то просто половина развернется и уедет. Велосипедисты – одна из самых аполитичных структур.

М.Л. Я думаю, что вы в корне неправы оба, это ваше заблуждение, которое приведет в будущем к смене лидера велосипедного движения. Для политической власти это очень хороший инструмент.

К.Т. В России успешного прецедента применения велосипеда в политике еще нет.

Б.М. А я считаю, что там, где появится политика, она уничтожает все сообщество. И странно слышать от тебя, что заблуждаются два человека, а ты один прав. Где же демократия?

Б.М. Давайте заканчивать. У нас есть вопросы из интернета. «Были ли у тебя проблемы с лишним весом? И что ты посоветуешь тем, кто хочет скинуть его?»

К.Т. В прошлом году я участвовал в «Меняюсь с «Мадьяром», возможно, и в этом буду участвовать как наставник. Проблемы с лишним весом были, я весил 100 кг прошлой зимой, похудел почти на 20 кг, сейчас в связи с травмой, полученной в ДТП, опять набрал немножечко, теперь буду худеть. Посоветую заниматься физической культурой: в зале, бегать, тягать. Без этого никакие диеты не спасут.

Б.М. «Появилась ли у тебя боязнь ездить по дорогам после ДТП?»

К.Т. Нет, это не первое мое столкновение, у меня были и лобовые ДТП, когда меня нарочно сбивали сзади, бывало такое, что волной от проезжающей магнитовской фуры сдувало в кювет. А что делать, садишься и дальше едешь.

Б.М. Может, машину купить?

К.Т. Была у меня машина, я ее разбил и продал.

М.Л. А жена как смотрит на то, что ты рискуешь своей жизнью и ездишь по трассе, соревнуешься с фурами «Магнита»?

К.Т. Не то, чтобы очень позитивно, но уважает мой выбор. Ей нравится общественная движуха и перспективы, которые меня, может быть, ждут. У нас людей на тротуаре сбивают, кто от этого защитит?

Б.М. Следующий вопрос: «скучаешь ли ты по своей специальности?»

К.Т. Ну я же ее не потерял.

Б.М. Хороший вопрос от Ивана Пономоренко. «Почему ты считаешь себя блогером?»

К.Т. А почему я не должен считать себя блогером?

Б.М. «Зачем тебе «ТоТ еще разговор»?»

К.Т. Потому что это единственное на данный момент в городе издание (не побоюсь этого слова), которое делает хорошие интервью.
Б.М. «И откуда у тебя деньги на рестораны?» (смеются) Вопрос от Трегубова: «чем закончилась история на парковке в «Галерее»?»

К.Т. Если коротко, то мировой. Эта история неправильно записана в интернете, но я не стал ее поднимать и пытаться исправить опять же по политическим причинам. Некрасивая история, вкратце расскажу. Я сцепился с малолетками на «Галерее», у меня отец инвалид, а они закрыли последнее инвалидское место, которое находится перед лифтом на парковке. Сделал замечание, пошла бычка, дошло до драки, я сам получил в нос, но двоих поборол, загнал в машину, заставил запереться и вызвал полицию для разборов. Полиция приехала, они начали с теми перемигиваться, здороваться, мне это показалось подозрительным, я сфотографировал, разместил в блоге – типа, чуваки, если что, меня везут в Западное. В Западном про это дело узнали, начался большой шухер, меня закатали на трое суток по статье «Сопротивление действиям сотрудников полиции». А те чуваки оказались несовершеннолетними. Я только сейчас подумал: а что несовершеннолетние вообще делали за рулем? Но когда родители увидели, до чего дошло, и что про их детей чуть ли не сюжеты на телевидении пишут, резко все поменялось, они забрали заявление. А сидел я, как настоящий блогер, за статью в ЖЖ.

Б.М. А было реальное сопротивление полиции?

К.Т. Нет. Меня попросили удалить пост, я не удалил. Сказали: тогда ты сядешь. Ну и сел. В процессе меня все-таки заставили удалить, потому что и наручниками к батарее прикованным держали сутки, и лично начальник Западного УВД ходил меня прессовать.

М.Л. Почему же ты все-таки удалил?

К.Т. Потому что я знал, что это только усилит эффект. То, что попало в интернет и уже получило огласку, при попытке убрать это, только усиливает шумиху. Когда я удалил пост, поднялась форменная истерика, вовлеклись журналисты, блогеры.

Б.М. А эти дети какие-то непростые были?

К.Т. Какие-то стандартные армяне. Были у них какие-то связи, конечно. Так меня еще и в СМИ сделали виноватым, даже в Кубанце появилась статья о том, что «сел за хулиганство».

М.Л. Мне не нравится формулировка «армяне», это национализм.

Б.М. А как правильно?

М.Л. Национальность могла быть любой. То, что мы делаем акцент – армяне, грузины – это от нашей низкой культуры.

К.Т. И от поведения армянского сообщества в Краснодаре.

М.Л. Это неправильно. Есть армяне – шикарные люди, есть русские шикарные, а есть бестолочи. У хулигана нет национальности.

К.Т. Есть такое универсальное понятие – хачи. Оно как-то так культурно сформировалось. Есть нормальные кавказцы, и у меня, как у человека, который провел шикарный отпуск в Грузии, никогда язык не повернется назвать их хачами. А есть хачи, которых оттуда выперли, и вот вся эта мразь приехала к нам, пустила корни. И вот такие качают права, бузят по трамваям и так далее. Это не очень политкорректно, но я не знаю, как еще их назвать.

Б.М. Поехали дальше. «Почему «ВелоКраснодар» перестал проводить Велоночи?»

К.Т. Потому что упала дисциплина. Точнее она так и не зародилась.

М.Л. Или упал сайт?

К.Т Нее, сайт я подниму, там все равно ничего нет. В 21 веке никто не ходит по сайтам, сейчас все по социальным сетям.

Б.М. «Есть ли потолок у ЧСВ (чувство собственной важности – прим.)?»

К.Т. Вот это тоже очень хороший вопрос в контексте этого интервью и вообще Кублога, потому что есть у нас люди, которые просто люди, а есть люди с обидами. Девушка, которая задала вопрос, активно участвует в нашем сообществе, и ей не нравится моя модераторская деятельность, она считает, что я делаю все из чувства собственной важности. У нас как раз сейчас собралась такая тусовочка в рамках проекта «ТоТ еще разговор» людей, которых любят обвинять в чувстве собственной важности: Ангелина Стипиди, Борис, ну и я туда же. Лучше я тут буду, ей богу!

Б.М. Тут есть еще вопрос от этой девушки про пять признаков кубаноида. Они есть вообще?

К.Т. Не важно, на чем кубаноид едет, он остается кубаноидом. Многие любят противопоставлять велосипедистов автомобилистам, на самом деле это одни и те же люди, которые используют разные виды транспорта.

Б.М. Все, вопросы кончились. Мы что-то пропустили? Может ты что-то хочешь сказать?

М.Л. У тебя есть три минуты на то, чтобы донести до читателя то, что ты хочешь сказать.

К.Т. Уф, очень сложно выбирать. Это то же самое, когда тебе на вечеринке говорят: ну расскажи что-нибудь.

М.Л. Пока ты будешь думать, я скажу. Это было удивительное интервью, потому что я не особо знал Константина, я не питаю любви к велосипедам, но в ходе интервью я увидел, что есть мир велосипедистов, у них есть свои проблемы. Мне понравился наш разговор с Константином, и мне интересно встретиться с ним еще раз года через два.

Б.М. Я думаю, через пять.

К.Т. На самом деле все зависит от того, как пойдет. Может и за год все решится, многие говорят о том, что нашу ментальность не победить, но она очень быстро изменяется, достаточно стать на границе с Евросоюзом и посмотреть, что там, а что тут. Вот, что хочу сказать. Многие думают, что велодорожки нужны велосипедистам. Ничего подобного! Велосипед пролезет везде. Велодорожки нужны всем людям. Автомобилисты должны всеми руками быть за велосипед и общественный транспорт, если они хотят ездить на машине быстро и без пробок. Потому что, когда все эти люди, которые могли бы другими способами добираться, продадут машины, те, кому реально эта машина нужна, получат свою дорогу. Да, мы возможно, заберем полполосы, которая итак сейчас запаркована, но мы отдадим намного больше – это и экология, и пыль, и шумовое загрязнение. Мне, как уроженцу деревни, сложно в Краснодаре переносить постоянный шум. Об этом как-то не принято думать, но это просто шум шин, который висит над городом. Я никого не призываю фанатеть по велосипеду, я призываю комбинировать транспорт. Я очень люблю иногда ходить по Яндекс.Пробкам и троллить людей, которые там плачутся на тему, кто виноват и что делать. Виноваты вы, это ваше желание стоять в пробке. Если бы вы этого не хотели, вы бы тут не стояли, есть куча способов этого избежать.

Б.М. Мы находимся в баре «ПетровВодкин», он не изменился, по-прежнему такой же красивый. Костя, расскажи, как тебе еда.

К.Т. Я ел и не понимал, почему мы не пьем. Потому что в заведении с таким названием все-таки надо пить, и еда – не его сильная сторона, поэтому я делал на это скидку. У меня была нормальная курица, правда без ничего, я ожидал там что-то увидеть, а там ничего не было. Официанту следовало посоветовать заказать гарнир. Один клубок. Я бы сюда пришел с компанией пить, возможно. Или посидеть. Я не приду сюда есть, для этого есть более специализированные заведения. Атмосфера хорошая, мне нравится.

Б.М. Ты выбрал «Хрум» изначально, но там было много людей, поэтому мы туда не пошли. Почему «Хрум»?

К.Т. Я не очень знаю заведения Краснодара, тем более в центре, да еще так, чтоб вы в них не были. Просто в чатике в Телеграм спросил – посоветуйте нормальное ЗОЖное заведение, где можно поесть. Мне сказали: вот туда иди. Я и пошел.

Б.М. Миш, насколько я знаю, выбор «Хрум» тебе изначально не очень понравился.

М.Л. Да, я не понял, почему нас велосипедисты позвали в столовку.

Б.М. Спортивный образ жизни потому что, ЗОЖная еда.

М.Л. Ну может быть. Я для себя отложил, что как-нибудь надо зайти в «Хрум», посмотреть, что там.

Б.М. Мне нравится их бизнес-модель, надо как-нибудь туда сходить обязательно.

М.Л. Что касается бара «ПетровВодкин». Я с удовольствием сюда пришел, мне нравится совладелец заведения Николай и его подход к делу. Я хочу, чтоб у него было высшее кафе, тем более у меня квартира в этом доме. Сдается недорого. У нас месяц назад было тут интервью и мне было интересно, что с тех пор изменилось. Я так скажу: кухня нормальная. Я ел утку, которая очень напоминала курицу, и какой-то небольшой гарнир был. Ноль клубков. Для «Хрума» я бы сказал: отлично, два клубка. Для этого заведения ноль клубков. Я хочу, чтобы пища была более качественная.

Б.М. Но в прошлый раз ты поставил один клубок.

М.Л. Авансом. Я специально сюда с удовольствием пришел еще раз, пока движения вперед нет, поэтому ноль. Я жду от Николая движения вперед. А ты, Борис, чего ждешь, и что ты получил?

Б.М. Ты знаешь, у меня сходные с тобой мысли. Я заказал салат из телятины потому что жалел кошелек Константина. Он стоил 350 рублей, и я не смог съесть мясо.

М.Л. Я видел, ты отрезал, жевал, выплевывал. Потом опять жевал.

Б.М. Потом опять выплевывал. Во мне бурлило противоречие. Но я очень люблю Колю Петрова, и очень бы хотелось, чтобы он нашел нормального повара, и решил эту проблему. Потому что, насколько я понимаю, с питьем и атмосферой тут все хорошо. Ноль клубков, но буду пристально наблюдать.

М.Л. Классные тут потолки, но, к сожалению, не естся.

Б.М. А еще тут свободно и тихо в обед (ирония). Для проведения таких интервью – идеально, но еду надо где-то заказывать.

М.Л. Может мы в следующий раз в «Хруме» возьмем и сюда занесем?

Б.М. Костя, нам нужно, чтобы ты порекомендовал двух человек, которые заплатили бы за обед.

К.Т. Если будет интересовать тема урбанизма, то вам бы хорошо с Леной Шуваловой пообщаться. Она у нас локомотив всего движения. Она как раз бизнесмен, вы найдете общий язык. И она рулит основной урбанистической тусовкой.

Б.М. Так, а второго?

К.Т. Я бы порекомендовал опять же моего тренера Сергея Попова, он ближе к бизнесу, и расскажет как раз о центре подготовки триатлонистов с точки зрения бизнеса. Пожалуй, все.